Случай, о котором я хочу Вам поведать, произошел осенью, в начале сентября 1994 года.
Дождавшись долгожданного отпуска, и получив не менее ценную лицензию на медведя, я со своим приятелем по работе отправился за триста верст на северо-восток Ленинградской области, к вепсам.
Места красивые, впечатляют, но суровые. Погода стояла пасмурная, небо серое, шли проливные осенние дожди, не переставая, круглыми сутками-днём и ночью.
Хорошее настроение и надежда на удачливую охоту с ходу быстро улетучились.
В течение длинных дождливых пяти дней мы занимали себя выкапыванием картошки в огороде, протирая каждую картофелину тряпочкой от сырости, т.к. особых условий для сушки не было.
Вечером пятого дня приятель посоветовал мне сходить в лес покараулить медведя на небольшом овсяном поле, которое примыкало к полосе лесов в двух километров от деревни.
Как я ни пытался сослаться на усталость и дождь приятелю, но охотничья страсть взяла своё.
Одев поверх одежды брезентовый плащ, я отправился на лабаз или "полати", т.к. зверь меньше чует запах человека, сидящего на лабазе, да и оглядеть зверя с верху, когда станет темно, легче и безопасней чем с земли. В среднем высота лабаза колеблется от 2 до 4 метров. Я знал, что в дождливую погоду и при сильном ветре, медведь практически на овёс не выходит.
Просидев два с половиной часа под дождем безрезультатно и понимая, что медведь на овес не выйдет, не чувствуя своей безопасности из-за шума ветра и стука капель дождя по листьям кустов и деревьев, промокнув до нитки и не услышав подхода зверя к засеянному овсом полю, я вернулся домой, в котором было тепло и уютно.
Еще в течение двух последующих дней дожди не прекращались и мы уже с приятелем докапывали картошку, проклиная её, и погоду на чем свет стоит. По истечению второго дня наконец-то распогодилось.
Видно наши слова дошли до Всевышнего, небо прояснилось, дождь перестал.
Тогда приятель снова стал меня уговаривать сходить вечером покараулить медведя на овсах. Я долго не соглашался идти на мокрый лабаз, Уставший от неблагодарной работы и плохой погоды, я согласился только после заверения, что меня будет ждать вкусный и горячий ужин. На том и порешили.
Переоделся в старые стеганные ватные штаны и ватную тужурку. Лучше одежды для охоты на медведя не придумать, теплая, легкая и самое главное её достоинство, что она не шуршит. И захватив двустволку ИЖ-54, в простонародье "Русский Заур" 12 калибра, штук 5-6 пулевых патрон, я отправился по краю деревни в сторону засеянного поля, не встретив ни кого по дороге, что для охотника считается хорошей приметой.
К половине девятого вечера я подошел на овес. Вечер был тих. Солнце медленно опускалось за вершины елей. Делалось все темнее и темнее. Не дойдя до лабаза 20-30 метров, я услышал приближающиеся к овсу шаги, сопровождаемые птичьим гомоном, криками соек и сорок. Определить по слуху, кому принадлежат эти шаги, человеку или медведю, я сразу не смог, т.к. они очень схожие между собой. Затем все стихло. Я стоял посредине овсяного поля без всякого прикрытия, присел и стал ждать, не выдавая своего присутствия, Направление ветра благоприятствовало мне.
Чем больше начинало темнеть кругом и, чем длиннее ложились от леса тени на края овсяного поля, тем становилось тише. Прекратился окончательно тихий шелест листьев. На немногочисленных осинах, смолкли дрозды и лишь писк мышей в овсе стал в наступившей тишине громче и отчетливее. Несколько раз мигнул свет на горе и потух. В последний раз в деревни пролаяли собаки. Чувствовалась, что деревня уснула. Стало совершенно тихо и темно. Луна как-то не смело выглянула из-за леса, да сразу же спряталась за тучку. Теперь еще медленнее кажется мне ползет время, т.к. чувствуешь, что если выйдет медведь, то это будет скоро, и мысль: кого-то будет это первое свидание – сверлит мозг. Часы со светящимся циферблатом показывали 30 минут десятого, когда в глубине леса, в той стороне, где ельники особенно высоки и густо заросли снизу папоротниками, как будто кто-то наступил на сухую ветку, и сразу снова стало тихо. Я уже знал, что означал этот треск и замер, сильнее сжав ружье в руках.
Минут через пятнадцать, после того как шаги стихли, я немного приподнялся в поле и увидел примерно в 25метрах перед собой, что из лесу вышел крупный зверь по направлению к овсу, на котором стоял я. Смеркалось, и поэтому разглядеть по силуэту зверя, который был близко от меня, медведь это или крупный кабан, я не смог. Зверь, не дойдя шагов 15 до меня, свернул влево и пошел вверх по овсяному полю. Момент для стрельбы был благоприятный, т.к. зверь находился боком ко мне, но я был в небольшой растерянности от увиденного и неожиданного выхода зверя на таком небольшом расстоянии от меня. Сердце мое учащенно забилось, в висках застучало. Но что поделаешь: почетное в охотничьей семье звание зверового охотника достается недаром. Зверь временами останавливался, и за шелестом овса было слышно его чавканье. Когда расстояние увеличилось вдвое, пятно стало неподвижным – зверь остановился. Медлить было нельзя, может, он увидел меня в виде такого же темного пятна, каким он казался мне, а может быть, учуял запах человека. Тихо поднимаю ружье, чувствую присутствие рядом зверя, но из-за темноты не вижу мушки, а только окончания стволов. Решаю стрелять по стволам, надеясь на прикладность ружья и его надежность.
Громыхает выстрел. Столб огня пронизывает темноту. Слышу, как сильно заревел зверь, несколько раз повернулся на месте и упал, катаясь по полю, видно попало по месту (тяжело раненый зверь).
Мне сделалось страшно из-за не безопасного близкого присутствия зверя ко мне. По его реву я понял, что это не кабан, а медведь.
На медведя я уже охотился несколько лет, но стрелять по нему не приходилось. Хотя ранее мною были взяты 5 кабанов, из них 2 секача весом по 180-200кг каждый. И все звери были добыты с подхода, с крадом, а не с лабаза. Небольшой опыт и хладнокровие вроде как присутствовали, но в действительности страх все равно сковывал меня, осознавая в нутрии себя, что даже с оружием в руках человек не всегда на равных с медведем , особенно если он раненный и становится опасным из-за ранения, которое ему причинил человек. Кстати, медведь не глупый зверь, понимает, что нужно быть ему осторожным, подворовывая овёс на поле, засеянном человеком.
Второй раз стрелять не стал, боясь промахнуться в темноте по медведю, и решил стрелять только в исключительном случае наверняка, если раненый зверь будет меня атаковать.
Поддержки ждать было не откуда, и я стал выходить с края поля в лесу на открытое пространство в сторону деревни за подмогой. Тогда мне казалось, что, придя , мы увидим уже мертвого зверя, и на этом вся история закончится.
Но на самом деле это была прелюдия истории.
Ноги, сами вперед хозяина, принесли меня в деревню, долетел как перышко.
Ноги, сами вперед хозяина, принесли меня в деревню, долетел как перышко.
Так как в деревнях спать ложатся рано, то деревня спала, и даже собаки и те нос наружу не высовывали, тихо посапывая в своих будках. Свет горел только в нашем доме. Приятель, надо отдать ему должное, ждал меня, и ужин тоже, который так и не пришлось попробовать – было уже не до него. Второпях объяснив приятелю о происшедшем, я отправился за подмогой к деду Лёше по прозвищу "У, змей". Сам по себе, дед был небольшого росточка, очень худенький, в чем душа держится, но очень жилистый и очень смелый и отчаянный. Ну, прямо, как маленький "бойцовый петушок". На вид деду можно было дать лет 70. Как все деревенские, дед был с хитринкой на губах и в глазах, прозвище своё дед получил еще раньше, когда после какого-либо разговора или рассказа говорил: "У, змей".
Деда Леша жил в середине деревни, не далеко от озера. Как я и предполагал, при подходе к его дому, собаки, а их у него было штук 5, да ещё моя белая лайка-кобель по клички "Малыш" подняли в вольере такой лай, что дед сам выскочил из избы в одних белых кальсонах с ружьём в руках, думая, что волки, в очередной раз, подошли к вольеру с лайками, такое бывало и не раз. На темном фоне ночи, под уличным фонарем, единственным на полдеревни, дед смотрелся маленьким белым дракончиком. Выслушав все как было, дед без лишних вопросов, собрался по полной выкладке как когда-то в армии тренировали за 45 секунд, и мы быстрым шагом стали удалятся, растворяясь в ночи. Вдогонку что-то кричала тетя Поля, супруга деда Лёши. Наверное, о том чтобы дед берег себя, да крестя его перстом на ходу.
Захватив по дороге моего приятеля, уже возбужденного своими воображениями предстоящей встречи с медведем, мы втроём зашагали бодрым шагом в сторону того места, где был оставлен подстреленный зверь. Вокруг нас, чуть в стороне то тут, то там сновали лайки, среди которых на темном фоне выделялся своим громадным ростом белый "Малыш".
Минут через 20 подошли к месту, ружья на изготовку, собаки занервничали, но голоса не подавали. Медведя на том месте, где я его стрелял, не оказалось. Дед посмотрел на меня, на примятый овес без следов крови, и, буравя меня насквозь взглядом, спросил: "Х-де медведь?".
Говорю, что когда уходил после выстрела, раненый медведь был здесь, на этом месте, и клянусь всеми его живыми лайками.
Стали внимательно осматривать то место, где должен быть медведь, а оно оказалось вытоптано в радиусе 10 кв. метров, но крови нигде не было. Я начинал понимать, что, не выстрелив в зверя второй раз, совершил большую ошибку. Но я бы так и сделал, кабы находился на лабазе, а находясь всего в метрах 15-20 от раненого медведя. Стрелять из двустволки вторым выстрелом было рискованно, даже когда перезарядил ружье. Теперь же я пожалел, что упустил возможность и не уложил медведя вторым выстрелом, и сейчас приходится разводить плечами, чесать затылок и повторять: "У, змей, ушел".
Несколько собак убежало в лес, но голос не подавали, остальные жались к ногам и пугливо оглядывались по сторонам. Среди них был и мой "Малыш". Я его подтолкнул коленом, сказав при этом: "Вот громило, а боится. А ну пошел искать". Пёс недовольно и боязливо, неторопливо потрусил в лес.
След я все-таки нашел. В двадцати метрах от того места, где я оставил медведя, был лаз зверя, с правой стороны стояла ель, по стволу которой на высоте 80 см от земли стекала кровь, которая была ни темная, а светло алая. Стало ясно, что зверь ранен в лёгкое. Рана серьёзная, как говорят, попал по месту, но зверь всё же ушёл. Рядом с лазом, где ушел медведь, пересекал след кабана и дед уперся, что я, по всей видимости, стрелял в старого секача, т.к. четкого медвежьего следа он не увидел. Пока мы спорили и рядили, по кому я стрелял, в лесу залаяли собаки, в начале одна Дымка. Хорошая рабочая лайка, затем вторая Ласка, а следом и остальной собачий хор с переливами.
Дед решительно направился в лес на лай собак, на ходу подавая знак следовать за ним. Кроме Луны, освещающей ночное небо и все вокруг, и ручного карманного фонарика у каждого из нас, другого источника света не было. Но дело было даже не в этом. Я стал объяснять деду, у которого уже адреналин заиграл в крови, что ночью в темном лесу добирать раненого зверя очень опасно и если что с дедом случится, то меня его бабка со свету сживёт. На это дед ответил, что если медведь за ночь околеет, то собаки по мертвому зверю работать не будут, и мы его утром не найдём. Следовательно, зверь будет загублен зря, что останется на нашей совести. Семь бед – один ответ. Пошли.
Этими доводами он меня не то, что убедил, а так сказать уговорил. Приятелю, т.к. он вообще не охотник, идти в темный лес, да еще за раненым зверем не хотелось. Он и так стоял рядом с нами и у него зуб на зуб не попадал от всего, что происходило вокруг. Я подошёл к Володе, пытаясь объяснить, что деда одного оставить не смогу, т.к. медведь- дело "сурьёзное", а вдвоём друг другу помощь, надежа. Говорю, иди домой там нас обождёшь в безопасности, но тот ни в какую, один в деревню не пойду ночью страшно лучше я с вами. Дед впереди, я за дедом, приятель за мной, за ним Жулька, ну как в сказке про Репку, тянем по тянем, а найти не можем. В темноте идти по лесу, по болотам, по завалам да буреломам, приятного мало или ощущение ниже среднего, а при мысли, что в темноте где-то раненный зверь, который может напасть на тебя в любой момент, и от того какие могут быть последствия после, на голове волосы дыбом встают, а душа в пятки уходит. Мысли эти хоть и будоражат голову, но и быстро исчезают, назвался уж, не говори, что не дюж. Идём на лай собак, петляя, да углы, срезая, да дед меня, ругая, на чём свет, чертыхая. В общем, полный завал. Сколько времени идём, никто не знает, пол часа или больше, ориентируемся по лаю собак, который нам показался уже ближе. Я иду чуть в стороне, мимо меня проносится пёс по кличке "Верный" шерсть у него чёрная, как ночь. Приятель, который идёт между мной и дедом толком, не поняв, кто мимо проскочил, стал, почему- то кричать, что это кабан, а деда сослепу в ночи не разглядев, что это один из его любимых псов, начинает также орать, что это кабан. Не обращая на мои заверения, что это его "Верный", один из них начинает по нему стрелять, ну думаю всё, отохотился пёс, ну а дальше как в старом анекдоте – "Свершилось чудо", знаете его? Летит мёртвая утка, ну а тут бежит "Мёртвый пёс", короче говоря, эти "Горячие финские парни – меткие стрелки" к счастью собаки с 10-15 шагов не попали в него. Пёс только взвизгнул с перепугу думая "Ну вы блин даёте – по своим бьют". Хорошо, что мимо и быстро ретировался на лай собак. Развязка наступила сразу, хотя мы и знали, что всё это чем-то рано или поздно должно закончиться. Собаки при нашем подходе залаяли громче и злее. Деда чуть впереди я сбоку приятель немного сзади, а дальше как в тумане – как будто всё это не с тобой. При свете двух карманных фонарей перемотанных изолентой к стволам ружей, вижу медведя в каком-то завале вокруг него лайки с разных сторон. Медведь как загнанный раненный зверь при нашем появлении резко бросается в нашу сторону на нас. Прорывается через кольцо собак. Лайки, которые перед ним не могут его остановить. Они просто разлетаются в разные стороны, как былинки. Те, что сзади рвут медведя за гачи, за шерсть. Медведь на них не обращает ни кого внимания. Прёт вперёд, как ураган. Мне кажется, он всё уже понял, что терять ему нечего. Наверно, как у людей, так у него пролетело в голове вся его жизнь. Хорошее и плохое, любовь и ненависть к человеку и его собакам. Нам можно сказать повезло, мы остались живы. Первым выстрелил деда, медведь на какой-то миг, чуть замедлил бег. Собаки навалились-сели на него. Медведь, кого стряхнул, кто-то остался на нём висеть. Было такое впечатление, что его ничего не может остановить. До деда наверно оставалось всего не более 10-12 шагов. Дед молчал, не стрелял. В голове пронеслось "Осечка". Я выстрелил из двустволки раз за разом. Медведь ещё в движении по инерции пролетел вперёд и упал в трёх-четырёх шагах от деда. Собаки налетели на него со всех сторон, хватая его куда попадя, но я так думаю, что он уже этого не чувствовал. Его душа уходила млечным путём к своим предкам, в царство вечной охоты. Мы молча стояли и смотрели на него. На всё, что вокруг происходило. Внутри у меня всё перемешалось радость и печаль. Только одно я знал точно это мой первый медведь. За которым охотился уже несколько лет, прежде чем его добыл, и всё что с этим связано, сам испытал по настоящему. Прежде, чем его добыть было много разного и интересного в моих охотничьих поездках и скитаниях. Своего первого медведя я не забуду никогда, как и всех, кто тогда со мною был, включая, конечно же, и лаек. Без них наверно этих строк я бы не написал. Это точно.
С.И. Балакирев
Leave a reply
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.