БЕРЕГИТЕ ВОЛКА ПОДАЛЬШЕ ОТ ДВЕРЕЙ ВАШЕГО ДОМА

Р. Бистон «Берегите волка подальше от дверей вашего дома»
(Перевод с английского В. Крылова)
В российских, скованных лютым морозом лесах волк – враг общества номер один. Ричард Бистон, корреспондент Лондонского журнала «Таймс», присоединился к бригаде удомельских охотников-волчатников, чтобы вместе с ними проверить свою закалку на прочность в борьбе с этой все возрастающей угрозой.

Русская зима. Из предрассветной мглы морозного утра начинают вырисовываться какие-то призрачные фигуры, обменивающиеся друг с другом сквозь обветренные губы скупыми приветствиями. Они притоптывают при этом ногами по покрытой снегом промерзшей земле и, в перерывах между затяжками сигарет, бормочут проклятия пронизывающему до костей, ледяному ветру. Сказать просто «холодно» в первый день предстоящей нам охоты на волков – значит получить весьма приблизительное представление о лютом морозе на ветру при температуре – 30оС, при котором птицы замерзают на лету. Ломоть хлеба, припасенный нами для сэндвичей, может поспорить по твердости с камнем; побелевшие от инея щетина усов и волосы в ноздрях становятся хрупкими и колкими наподобие крошечных иголок. Охотники-следопыты, посланные в лес часа на полтора ранее с целью проверить волчьи следы, только что возвратились обратно и принимаются, что есть силы растирать снегом свои пунцовые от мороза щеки, будто снег намного теплее окружающего воздуха?! Мои, сшитые по последней моде и стоящие немалые деньги, американские башмаки тотчас становятся объектом для острых шуток и перемигиваний со стороны окружающих меня охотников. Они все экипированы в грубую, но практичную русскую зимнюю одежду и толстые валенки. Судя по всему, им нисколько не страшны столь сильные холода.
– Если вы хотите сохранить свои пальцы на ногах целыми и невредимыми – обуйте тоже валенки, – говорит мне Слава Крылов, рослый бородатый предводитель охотничьей бригады. С этими словами он достает из багажника своей «Нивы» и протягивает мне свою запасную пару толстых серых валенок – бесформенную, неуклюжую, но истинно русскую зимнюю обувь. Напялив их на ноги, я очень скоро понял, почему эту обувь ценит по достоинству каждый, кто имеет дело с русскими морозами под открытым небом.
Обыденность предстоящей сегодня охоты на волков окладом выглядит гораздо более прозаической, по сравнению с теми далекими временами, когда русские предавались романтическому увлечению охотой. Судя по художественным описаниям Толстого и Тургенева, они видели в этом сокровенный смысл единения человека с природой. Теперь же вместо аристократов, подобных Николаю Ростову в «Войне и мире», гарцующих верхом на скаковых лошадях во главе небольших армий, состоящих из вышколенных егерей, доезжачих, с громадными сворами чистокровных борзых собак и громкоголосыми стаями гончих, современные охотники-волчатники – гораздо более скромно экипированная и менее притязательная категория людей. Все они добрались до места сбора по засыпанной снегом дороге вереницей на своих разномастных «Ладах» и «Нивах». Их довольно разношерстная бригада состоит из бывшего физика и ликвидатора Чернобыльской катастрофы, нескольких профессиональных водителей, улучивших свободное от работы время, чтобы выбраться с ружьями в лес, местного журналиста и без умолку, балагурящего в свои семьдесят лет пенсионера. Он начал заниматься охотой в дремучих лесах Тверской области чуть ли не с раннего детства, и сам стал уже ходячим охотничьим анекдотом.
Нынешние волчатники вооружены гладкоствольными ружьями, которые вполне могли бы оказать честь любой коллекции антикварных дробовиков, и одеты поверх толстых ватников в белые маскхалаты домашнего пошива. Когда они, вытянувшись шеренгой, стоят на широченных охотничьих лыжах, приспособленных для ходьбы по глубокому снегу, то напоминают собой картину из старого анекдота о затерянном в лесных дебрях партизанском отряде, бойцы которого. продолжают до сих пор прочесывать окрестности в поисках немцев, поскольку никто так и не удосужился сообщить им, что война уже давно закончилась.

Да и на самом деле, вылазка пары дюжин охотников, которые в течение целого дня будут заняты преследованием одного из наиболее хитрых на Европейском континенте хищников, выглядит как своего рода боевая операция против заклятого старого врага. Что касается деревни Анкудиниха (Удомельский район, Тверская область) – основном лагере бригады волчатников, то здесь волки, вне всякого сомнения, одерживают победу. Я со Славой Крыловым с трудом добрался на лыжах до ее окрестностей, чтобы познакомиться с кем-нибудь из жителей. Сохранившиеся до сих пор прочные, рубленные из крепкого дерева дома, в которых, в свое время, проживали десятки семей бывшего советского колхоза, находятся теперь, спустя десятилетие после развала страны, в заброшенном состоянии. Однако последний из оставшихся здесь жителей, человек средних лет, живущий бобылем с кошкой за компанию, судя по всему, не слишком тяготится своим одиночеством. Но близость волчьей стаи, оставившей не так давно следы на его огороде и теперь притаившейся где-то за опушкой леса, в нескольких сотнях ярдов от порога его дома, не оставляют и его безразличным.
– Волки – звери умные, и потому они стараются обходить человека стороной, – успокаивающе говорит он. – Ну, иногда они стащат козу или собаку. Правда, если зима суровая, и они по-настоящему голодны, то тогда уж …».
Он оставляет свою сентенцию неоконченной, но ее смысл и без того становится понятен…
Волчья напасть – проблема не только в Тверской области, но буквально по всей России: от Балтики до Тихого океана; в целом их численность в прошлом десятилетии почти удвоилась. Это самый большой прирост численности волчьей популяции за вторую половину столетия. Главный охотовед Московской области как-то сказал мне, что стаи волков были обнаружены охотниками всего лишь в 50 милях от городского центра. «На протяжении всей истории России численность волка всегда возрастала во времена смут, и по этой причине волк сохранил в сознании людей столь мрачные ассоциации, – сказал он. – В данных обстоятельствах в России – это проявляется вновь…».
Последний раз, когда волк и человек сошлись слишком близко друг с другом, произошел во время Второй мировой войны. В хаосе войны не было никакой возможности контролировать рост популяции волков, и, согласно некоторым официальным сведениям, волк узнал тогда вкус человеческого мяса, поскольку на полях сражений на всей европейской части России оставалось тогда очень большое количество убитых и раненых. В результате этого был отмечен очень резкий подъем числа нападений волков на людей, хотя инциденты такого рода строго держались властями в секрете, чтобы не допустить паники среди населения. Типично безжалостным способом сталинское руководство отреагировало на это организацией общенациональной кампании по уничтожению волков с выплатой охотникам щедрых премий за каждого убитого зверя. Только в первый год было уничтожено 43 000 волков, и их численность была взята под контроль профессиональными охотниками. Это продолжалось до тех пор, пока центральные органы власти не начали коллапсировать в последние годы перед распадом советской империи. Колхозные фермы были оставлены в бесхозном аварийном состоянии, финансы, выделяемые для поощрения охотников-волчатников, резко сократились, и инициатива, как и следовало ожидать, вновь перешла к волкам. Только в 1988 году общая численность волков в России достигла 25 000; сегодня – это почти 45 000, т.е. по одному волку на каждые 3000 жителей России.
Внезапный рост численности хищника вызвал панику среди сельского населения. Отдаленные деревни в среднерусских Вологодской и Владимирской областях неоднократно подвергались атакам со стороны волчьих стай, что побудило власти вновь принять необходимые меры и увеличить вознаграждение за каждого убитого волка. Подобные мероприятия проводятся теперь также в Эстонии, Латвии и Литве, где домашний скот и лесная дичь подвергаются нападениям прожорливых стай голодных волков. Даже в Финляндии, где имеется лишь сравнительно малая популяция волков, и там, по имеющимся сведениям, волки из России, неоднократно совершали набеги через границу и похищали местных собак, после чего снова ретировались под покров русских дремучих боров и березовых лесов.

…«Разве можно привыкнуть к такому лютому холоду», – с этими мыслями, мы продвигаемся к лесу, скользя на лыжах по припорошенной снегом лыжне в абсолютной тишине, если не считать ритмичного поскрипывания лыж. Противостояние все возрастающей угрозе со стороны волков требует немалых лет освоения тяжелого охотничьего ремесла и мастерства. Охота на волков окладом – это долгий, утомительный и тонкий процесс. Она занимает в лучшем случае около пяти дней изнурительной работы и, несмотря на очевидное изобилие зверя, не дает никакой гарантии успешного завершения ее метким выстрелом. Зима – единственное время года, когда возможно преследование волков. Из-за непродолжительности светового дня для волчьей охоты остается всего несколько часов подходящего времени, когда в лесу еще достаточно светло. В лучшем случае требуется два дня, чтобы выследить и обойти стаю из четырех или пяти волков и затем обложить ее окладом длиною в пять или даже более миль.
Торопясь успеть до конца светового дня, охотники натягивают по периметру оклада своего рода барьер из красных тряпок – лоскутков материи небольшого (меньше носового платка) размера, соединенных между собой через равные промежутки бечевой и подвешенных за эту бечеву на ветки кустов на высоте около двух футов над землей. В отличие от других лесных обитателей животного мира, которые или идут в обход флажков, или напрямую через эту искусственную преграду, волк в силу своей необычайно развитой природной осторожности не находит в себе достаточно смелости пересечь эти красные полощущиеся на ветру флажки.
…Наблюдая за сгрудившимися от холода в заброшенном на краю поля сарае охотниками, я начинаю постепенно уяснять истинный смысл русской охоты. Один из наиболее опытных охотников, уже, видимо, не первый раз повторяет свой рассказ, как на него напал раненный секач, и он смог избежать неминуемой гибели лишь благодаря беззаветной преданности своей собаки. Большинство собравшихся уже не раз слышали эту историю, но с готовностью обсуждают различные моменты драматического события. Остальные молчаливо жуют бутерброды или докуривают последнюю сигарету – больше им такая возможность в течение нескольких часов стояния на номерах в окладе не представится – волки обладают сверхчувствительным нюхом и могут издалека учуять едва уловимый запах табака.
Вся эта живописная обстановка: озябшие, но одухотворенные лица, волнение в ожидании предстоящего состязания силы воли человека с силами природы – все это передает еще сохранившиеся до сих пор в неизменности черты русского национального характера. В стране, где человек испокон веков стремился завоевать огромное дикое пространство, сначала как первопроходец, позже путем индустриализации, в этой стране каждый русский до сих пор сохранил в своем подсознании ощущение, что дикая природа и ее силы все еще остаются в значительной степени неподвластными человеку.
Охотничье мастерство всегда высоко ценилось в России, и советские лидеры, начиная с Ленина, приобретали многие из своих качеств, как мужиков, именно благодаря охоте.

Это, конечно, не относится к весьма сомнительной репутации, которую приобрели кремлевские стрелки в последние полтора десятка лет. Единственный человек, который по-настоящему пожалел, что принял участие в этом виде спорта, был Виктор Черномырдин. В бытность свою премьер–министром он озаботился поддержанием своего несколько поблекшего имиджа каким-нибудь мужественным поступком и был приглашен на медведя. Его доставили к месту охоты сначала на вертолете, а потом на джипе – к специально расчищенной поляне перед берлогой, в которой находилась спящая медведица с двумя медвежатами (берлога к этому времени уже была окружена небольшой армией спецназа). После того, как эти животные были разбужены собаками и убиты, тучный премьер умчался прочь, но слух о его охотничьем подвиге просочился в прессу, в результате чего он вынужден был защищать себя от нападок СМИ. То извращение идеала русской охоты вызывающими сатирический смех пьяными проделками, запечатленными на пленке комедийного видеофильма «Особенности русской национальной охоты» совсем не похоже на ту обстановку и тех охотников, которые сейчас разбились на кучки и попивают чай из термосов. На всякий случай, если кто-либо из них подзабыл правила предстоящей охоты, им напоминают, что разговор, курение или даже шевеление запрещается в течение следующих нескольких часов, после того как они встанут на номера по периметру волчьего оклада. Загонщики в это время будут пытаться выгнать на них затаившихся волков на расстояние ружейного выстрела. Для того, чтобы вся эта система не давала сбоя, требуется охотничья удача и мастерство стрелков на номерах. Если загонщики будут слишком шуметь и напирать на волков, или если охотник выстрелит, но промахнется, то этого может оказаться достаточным, чтобы напуганные волки перемахнули через красные флажки и оказались вне досягаемости охотничьих ружей.
На этот раз потребовалось целых два дня изнурительного стояния на номерах, прежде чем гладкие коричневатые фигуры волков наконец-то вырисовались из чащи и вышли на стрелков. Старый охотник-балагур прицелился по матерому волку, который внезапно возник сбоку от него, но его поспешный выстрел, к сожалению, не достиг цели. Волк затем выскакивает на следующий номер, где стоял Слава Крылов, который и убивает его наповал, стреляя дуплетом. Это оказалась матерая волчица весом килограммов 50-60. Но мертвой она выглядит не такой уж и большой, и вполне беззащитной на фоне заснеженного леса. Остальная часть стаи уходит из оклада, закрепив за собой опыт больше уже никогда не пугаться красных флажков.
Крылов заработал 600 рублей (приблизительно 60 фунтов стерлингов) за свои пятидневные усилия. Остальные 20 охотников устало бредут домой совершенно замерзшими и с пустыми руками. Единственно, что их радует сейчас – это, предвкушение того, как они опрокинут сейчас по хорошей стопке водки, а также предстоящей возможности буксировки цугом обратно к своим автомашинам на снегоходе. Заслуженно довольный своей выдержкой и меткой стрельбой Крылов также не ожидает никакой особой награды. Может быть, стало еще одним волком меньше в Удомельских лесах, но извечный спор: кто победит – природа или человек, в этой схватке еще не окончен.
– Я могу оставить себе шкуру, но шкура волка фактически ничего не стоит, – говорит он мне. – А что касается мяса волка, то даже вороны не станут его клевать. Может быть, все дело в странном запахе, который исходит от него. Звери и птицы боятся волка, когда он живой, но все они также будут бояться прикасаться к нему, и когда он мертв.
Вячеслав Крылов,
перевод: Richard Beeston.
“The Times magazine” 18.04. 1998